Мне позвонила приятельница и предложила очень денежное место работы — сиделкой у её матери.
— Сонечка, подумай, такие деньги на дороге не валяются. Ты в своей больнице за всю жизнь не заработаешь, сколько здесь за год!
Через два дня я стояла в холле огромной квартиры, похожей на музей.
Все было ясно: с восьми утра и «до забора» я должна была присматривать за ветхой бабулькой: варить ей кашу, греть кефирчик, «выгуливать» и по необходимости развлекать.
— Мне неудобно говорить, но надо проследить, чтобы мама не общалась с сомнительными типами, возле неё крутятся обшарпанные старички и предлагают ей выпить и закурить.
Не прошло и пяти минут как меня позвал сверху хрипловатый голос.
…В глубоком кресле утопала старушка. Во рту она держала длинный мундштук с дымящимся обрубком папиросы.
— Забыла представиться. Валерия Петровна, — протянула мне свою цыплячью лапку.
— Детка, давай выпьем за знакомство!
— Нет-нет, нельзя! Алкоголь плохо влияет на сердце, а курение сокращает жизнь.
— А ты мне нравишься, чувствую — мы подружимся!
Да уж, скучно с Валерией Петровной действительно не было. Каждое утро бабуля, выкурив традиционную папиросу, отправлялась на прогулку. Накормив в парке голубей, котов, собак и прочих нахлебников, мы спускались вниз, к реке и уходили блуждать в лабиринте тёмных улиц и кафешек.
Бог мой, я даже не подозревала о жизни, проходившей за мощными стенами этих подвалов: лохматые музыканты, бритоголовые мужики в банданах, художники в дивных одеяниях, сопровождавшие их девушки-эльфы.
Они все знали Валерию, бурно приветствовали, подсаживались к нашему столику, кто с чем: с пивом, водкой. И каждый в подробностях рассказывал о последних событиях жизни.
Дремучие мужики склоняли перед ней свои головы, словно домашние коты, чтобы их почесали за ушком. Валерия любила их, как малых детей.
Усевшись где-нибудь в уголке, Валерия заказывала чашечку черного кофе без сахара, никакого «эспрессо», а настоящего из турки.
Распространяться о своей жизни Валерия не любила, она больше слушала, чем говорила.
— А тяжело у вас жизнь сложилась, Валерия Петровна?
— По всякому бывало, только, Сонечка, и старость не повод для грусти — она сделала ещё одну затяжку.
— У меня вот день рождения скоро. Как будем отмечать?
— Не знаю. Давайте родню вашу соберем, подруг…
— Ага, киселя наварим, каши манной…
— Зачем? Я пирогов напеку — хотите? Я умею!
— Господа, вы пироги любите? — кинула вопрос в зал.
Ответом ей был одобрительный гул.
— Пеки, Сонечка, пеки. Только побольше. Видишь, какие они щенки голодные, как я когда-то. Нас обступили несколько человек.
— Что подарить тебе, баб Лера? Чего душа твоя желает?
И она вдруг радостно всплеснула ладонями, поднялась из-за стола и пошла «цыганочкой».
«Ураганная старушка» — раздался за моей спиной чей-то голос.
С этим сложно было не согласиться.
